Групповая выставка московских художников, на которой ведущее положение заняли скульпторы, стала, как и предсказывал во вступлении к каталогу Б. Тальберг, явлением особым. Участие десяти скульпторов определило ее основной интерес и для специалистов, и для широкой публики. То, что были показаны и давно известные работы, и вещи явно экспериментальные, создало довольно пеструю картину, усугубленную теснотой экспозиции. Все это представляется весьма естественным, если иметь в виду, что участники выставки ожидали ее осуществления более десяти лет.
Многообразие жанров, материалов и техник скульптуры, различие индивидуальностей авторов, временной диапазон (у некоторых — около двадцати лет), представленные здесь же рисунки, — все создавало у зрителя впечатление сопричастности творческому процессу художников в большей степени, чем обычно. Контрасты пластического мировосприятия и миропонимания, как, например, сдержанная сила архитектонических образов А. Красулина и спонтанные взрывы биоморфных композиций Н. Жилинской, помогают осознать многогранность устремлений скульптуры нашего времени. Разные темпераменты художников, различное отношение ко многим традициям в искусстве подкрепляют это впечатление. Пластические поиски и решения в камне, металле, дереве, гипсе, керамике, интенсивное использование цвета как в керамике, так и в дереве и в гипсе вызывают несомненный интерес.
Самое старшее поколение московских скульпторов было представлено А. Сотниковым, который, как всегда, показал анималистику в фарфоре. Его работы неизменно привлекают своеобразной архитектоничностью, сдержанностью цвета, найденностью деталей и душевной теплотой. Мягкий юмор характерен для отношения Сотникова к «меньшим братьям», населяющим нашу планету. Одним из последних произведений мастера является проект монумента — призыв к охране природы, который выполнен в фарфоре и смотрится законченной станковой композицией, но обобщенность пластических объемов, лаконизм росписи дают возможность представить его в монументальных размерах и другом материале.
Известно, как много работают в архитектуре И. Васнецова, А. Красулин, Д. Шаховской, это, несомненно, ограничивает их силы, отдаваемые станковым произведениям. Показанные на выставке портреты И. Васнецовой отличаются простотой, естественностью и достоверностью пластического образа, найденностью индивидуального композиционного решения.
Своеобразие дарования А. Красулина определяется прежде всего конструктивностью подхода к скульптурным задачам. Для него характерна изобретательность в обращении с формой и использовании материала, что выражается прежде всего в его монументальных работах. Наряду с сугубо архитектоническими решениями художника увлекают едва заметные переходы и нюансы формы, виртуозного владения которой он достигает в рельефе. Красулина отличают любовь к дереву, умение извлекать из этого традиционного материала необходимые для конкретной задачи качества. Эта же привязанность присуща и Д. Шаховскому, который активнее пользуется росписью по дереву, что убеждает нас в плодотворности его глубокого интереса к русской деревянной пластике и в знании ее. Работы Шаховского конкретны по содержанию, будь то «Птица Сирин», «Натюрморт», своеобразный горельеф «Свадьба» или «Портрет в раме».
Характерной чертой подхода П. Шимеса к образу является некоторая театральность, естественная в композициях на темы, связанные со сценическим искусством. Но тот же подход превалирует и в его портретных работах («Татьяна», «А. С. Пушкин»).
Многие участники выставки показали декоративные произведения как в крупных, так и в малых формах. Флюгеры Шимеса отличаются сложностью построения и остротой силуэта; в композициях Е. Мунц преобладает стремление к минимализму в средствах выражения; М. Романовская использует возможности шамотного пласта, что нечасто встречается в скульптуре; все это равно правомочно в поисках современного пластического образа и свидетельствует о широте диапазона скульптуры наших дней.
Следует заметить, что у одних авторов, как, например, у И. Блюмель, образы отличаются органической пластичностью, найденностью эмоционального строя каждой композиции, красотой формы и цвета, в то время как у Романовской нередко прежде всего воспринимается «вторичность» как идеи, так и формы: стремление к новаторству у нее становится порой самоцелью. Наиболее интересными представляются некоторые «одушевленные натюрморты» этого скульптора.
Скрытые творческие процессы, своеобразная для каждого художника творческая лаборатория несколько приоткрываются в рисунках. Сопоставление рисунков и скульптурных работ Жилинской помогает зрителю приблизиться к пониманию особенностей этого темпераментного художника. Пристальное внимание к растениям в графике преломляется в ее пластике в биоморфные формы, сложно «растущие» в пространстве. Буйной фантазией и пылким темпераментом, вероятно, определяются и перегруженность, и композиционная аморфность некоторых ее работ. Характерно, что при всей, казалось бы, декоративности произведений Жилинской они не укладываются в рамки декоративной пластики, так как всегда несут слишком большую эмоциональную нагрузку, еще усиленную цветом.
Заслуженной известностью пользуется В. Думанян-портретист. На выставке показывались и хорошо знакомые нам большие портреты Моцарта, Шостаковича, Прокофьева, а также малые композиции — «Моцарт за клавесином», «Прокофьев у рояля», «Бетховен», «Бах за органом». Подлинное знание музыки, увлеченность творчеством великих музыкантов с успехом претворяются в одухотворенных достоверных образах. К новым работам Думаняна относятся портреты художников В. Дувидова, В. Дронова и Ю. Орехова. В этих энергично вылепленных «на одном дыхании» портретах скульптор выразил свое доброе отношение к друзьям и коллегам.
Показанные на выставке работы И. Блюмель стали ярким свидетельством ее пластического дара, одинаково сильного в портрете и в малых формах, в крупных масштабах и в точно найденных деталях. Серия «Клоуны», созданная на протяжении нескольких лет, отличается глубиной подхода к каждому образу, несущему в себе как типологические, так и индивидуальные черты. Острота «Клоуна с зонтиком», работающего на арене, лиризм «Клоуна с книжкой», гиперболизм гримирующегося «Клоуна с зеркалом», психологизм усталого «Старого клоуна» достигаются полным единством пластической формы и цвета. Содержание и эмоциональное воздействие этих произведений различны; каждое является дополнением к остальным. Все работы Блюмель объединяются искренностью чувства и подлинным мастерством. Хотя ни в одной из них нет видимых поисков «новой» выразительности, глубоко современное восприятие действительности и созвучные ей оригинальность и органичность пластических решений Блюмель характерны и для последних работ в шамоте («Автопортрет» и «В мастерской»), где художник обращается к своеобразному жанру интерьера в круглой скульптуре.
Выставка в целом отличалась многообразием творческих индивидуальностей. На ней были остро поставлены многие вопросы и проблемы нашей пластики, предложены разные решения, как развивающие традиции, так и «неапробированные». Не случайно было показано значительное число работ, которые можно отнести к жанру натюрморта, привлекающего в наши дни и живописцев, и графиков. Скульптурный натюрморт, истоки которого можно вести от геральдики, приобрел новое значение и содержание, несомненно, связанные с волнующими всех проблемами окружающей среды и «жизнью» принадлежащих человеку вещей. Тревожные ноты, звучащие порой в современном натюрморте, становятся в скульптуре более сильными благодаря ее трехмерности, то есть реальной близости изображения к «живому» бытию вещей в пространстве, нас окружающем.
Экспонаты выставки дают повод для размышлений и на другие темы, как, например, содержательность декоративной скульптуры, ассоциативный подход к решению портрета и так далее. Подобное приобщение к творческим проблемам не совсем обычно для широкого зрителя. Поэтому у многочисленных посетителей выставки возникали вопросы, обращенные к авторам; в завязывавшихся дискуссиях принимали участие и зрители, и художники.
Советская скульптура 79/80. Издательство «Советский художник», Москва, 1981 г., стр.300—304
Комментариев нет:
Отправить комментарий